Я - истребитель. Я истребляю. - Страница 29

С усилием кивнув, он посмотрел на меня, слушая тихий доклад сержанта склонившегося к его уху. Пока они разговаривали, я отдал пулеметные ленты подошедшему бойцу, и осмотрелся.

"- Бля! Девять человек! Всего девять человек из пяти десятков бойцов и командиров!"

Считая меня, то уже десять, но это не радовало. Трое были тяжелыми, видимо дошли сюда силой воли и на адреналине. Но дальше они уже не ходоки, это считая капитана.

Из знакомых тут были: Слуцкий, Демин. Курмышев с пулевым ранением в ногу, не ходок. Капитан Климов, с ранением в грудь. И один из летчиков, из тех, с которыми я познакомился вместе с авиамехаником.

Бойцы уже вскрывали банки с тушенкой, и доставали галеты, есть хотелось всем.

Сержант закончил доклад, и встав подошел ко мне.

- Чего стоишь? Присаживайся где-нибудь. Как стемнеет, выдвигаемся, и идем дальше, так что отдыхай и набирайся сил.

- Товарищ сержант, мне бы перевязаться?

- Ах ты черт, совсем забыл. Давай, садись на тот ствол поваленного дерева и раздевайся, я за бинтами, они у Демина есть.

- Не нужно товарищ сержант. У меня все есть, - остановил я его.

Сержант быстро и профессионально обработал мою спину, щедро поливая ее шнапсом, потом что-то выковыривал у меня в спине, после чего показал маленький осколок, и еще раз обработав, стал ловко перевязывать пропуская изредка бинт через плечо.

- Ну все. Готово.

- Спасибо товарищ сержант. Я смотрю, тут уже поужинали, как вы? Мне компанию не составите?- спросил я у него, решив таким Макаром расплатиться за перевязку.

Слуцкий был не против. Поэтому мы открыли одну банку на двоих и съели все галеты, запив их остатками шнапса. Последнюю банку с тушенкой я оставил как НЗ.

- Товарищ сержант, а что с ранеными будем делать?- задал я интересующий меня вопрос.

Поиграв желваками на скулах, Слуцкий ответил. С ранеными остаются двое бойцов, которые будут о них заботиться, остальные идут дальше.

"- Правильное решение. В том цейтноте в котором мы находимся, это единственное правильное решение", - подумал я, и в слух сказал то же самое.

- Это капитан решил. Но ты прав я тоже согласен с этим. Нужно как можно быстрее доставить этот портфель к нашим.

Пока не стемнело я одевшись в подсохшую одежду побродил вокруг, мне нужен был источник чтобы наполнить термос и флягу водой, кто его знает, когда еще будет возможность. Один из бойцов рассказал, что когда бежал по лесу свалился в какой-то овражек с водой, и показал направление. Слуцкий услышав куда я иду, тут же нагрузил меня свободными фляжками, то есть дал еще две штуки.

В Белоруссии проблем с водой никогда не было, тем более в таком районе, где везде болота. Так что овражек я нашел быстро, как и текущий по нему ручеек. Попробовав воду на вкус, я определил что она нормальная, пить можно. После чего набрав воды, и вернувшись в лагерь, лег отдохнуть, ожидая подъема, но отдохнуть мне не дали.

Подошедший Слуцкий, присел рядом и тихо попросил:

- Сыграй нам что-нибудь. Людям это нужно.

- Хорошо, - кивнул я. Встав, подхватил инструмент, и заняв удобное место посередине лагеря чтобы все меня слышали, откинул стопоры, и начал играть.

На что-нибудь веселое у меня не было настроения, поэтому я играл спокойные мелодии в основном из репертуара своего любимого певца, Расторгуева.

- ... А на сердце опять горячо, горячо,

И опять и опять без ответа

А листочек с берёзки упал на плечо

Он как я оторвался от веток

Посидим на дорожку родная с тобой

Ты пойми я вернусь, не печалься не стоит

И старуха махнёт на прощанье рукой

И за мною калитку закроет

Отчего так в России берёзы шумят,

Отчего хорошо так гармошка играет,

Пальцы ветром по кнопочкам в раз пролетят,

А последняя, эх, западает. (группа Любе и Сергей Безруков)

После "Березы" я спел без музыкального сопровождения "Коня". Потом "Ребята с нашего двора", заменив Гагарина на Чкалова, "Улочки Московские", "Ты неси меня река". Учитель что учил меня играть на гитаре, не тот который на аккордеоне, сказал:

" Играешь ты хорошо, можно сказать отлично, но мастером не станешь никогда, нет в тебе этой жилки, но вот поешь ... Развивай, у тебя талант!"

Я запомнил его слова, и не бросил, всегда охотно откликался, если меня просили на какую-нибудь вечеринку прихватить гитару или аккордеон.

Сейчас хмурые лица бойцов разгладились, слушая меня. Скажу честно, у меня никогда не было таких внимательных слушателей. Они буквально впитывали каждое мое слово. И когда я вспомнив одну песню, тоже в исполнении "Любе", из кинофильма "Путь к причалу":

- ... Если радость на всех одна, на всех и беда одна,

Море встает за волной волна, а за спиной - спина.

Здесь у самой кромки бортов, друга прикроет друг,

Друг всегда уступить готов место в шлюпке и круг.

Друга не надо просить ни о чем, с ним не страшна беда.

Друг - это третье мое плечо, будет со мной всегда.

Ну а случится, что он влюблен, а я на его пути -

Уйду с дороги, таков закон: "третий должен уйти".

Ну а случится, что он влюблен, а я на его пути -

Уйду с дороги, таков закон: "третий должен уйти",

Уйду с дороги, таков закон: "третий должен уйти"

Меня в конце песни оборвал прибежавший часовой, который запыхавшись, быстро сказал:

- Немцы .. Цепью идут! Как раз с той стороны откуда вы пришли, товарищ сержант.

- Уходите, мы вас прикроем, - неожиданно сильным и твердым голос приказал капитан.

- Меня тоже к пулемету, не ходок я, не уйду, - почти немедленно крикнул Курмышев.

Пока бойцы готовили пулеметную позицию, и укладывали у пулемета раненных, которые оставались прикрывать нас, я быстро собирался. Вещмешок за спину, аккордеон на левое плечо, поправить гранату, больно врезавшуюся в живот, и посмотреть на смертников, что оставались, запоминая их.